Еще в прихожей я заметил два пальто – мужское и под ним женское. Пальто были зимние, явно не по погоде.  Дорогие, но уже изрядно поношенные. Очевидно, их владельцы когда-то были достаточно обеспечены, а теперь вынуждены едва сводить концы с концами. Впрочем, пальто подлатывала весьма умелая и заботливая хозяйская рука.

От былой нашей квартиры на Бейкер-стрит в доме 221 Б ничего не осталось – на театральной сцене этого жизненного театра стояли совсем другие декорации. Новые хозяева давно все перестроили. Даже знакомую моему читателю дверь с цепочкой давно заменили на более мощную с двумя современными автоматическими замками – времена настали совсем другие. Холмс ютился в небольшой каморке, где бывал редкими наездами в Лондон. Неизменным со стародавних времен остался лишь камин. Несмотря на то, что электричество плотно вошло в наш быт, Холмс по-прежнему предпочитал живой огонь. «Я еще не окончательно сошел с ума, и мои изрядно постаревшие предпочитают соображать под треск горящих дровишек»,  – с грустью произнес мой друг.

С этими мыслями я садился на знакомый мне диван в совершенно незнакомой обстановке нового старого жилья моего друга. Передо мной сидели двое. Оба были преклонного возраста, причем женщина явно старше своего спутника. Я сразу понял, что они не муж и жена, а, скорее, брат с сестрой. И не только потому, что разница в возрасте была уж слишком различима – лет десять, - но еще и потому, что их лица были похожи, да и держались они, словно подавленные общей бедой.

Холмс, вошедший следом, не несколько минут отвлекся, ворочая кочергой обгоревшие дрова и подбрасывая новые. Воспользовавшись паузой, я бегло оглядел комнату, которая в полумраке показалась мне более понурой и заброшенной, чем рассказал Грегори. Сразу было видно, что племянники миссис Хадсон не особенно жаловали своего знаменитого постояльца и не были щепетильны в создавшейся ситуации. Квартира без надлежащего ремонта явно приходила в упадок, а средств на ее ремонт у Холмса, видимо не оставалось. Даже старый камин не источал того аромата дома, как раньше. Вспоминая прежний лоск жилища, которое содержала преданная миссис Хадсон, я едва не расплакался, но мой друг оборвал мои сентиментальные воспоминания.

- Итак, господа, давайте знакомиться еще раз. Со мной вы уже знакомы ровно час и двадцать три минуты – тут словно для иллюстрации своих слов он посмотрел на большие часы, которые, к счастью, все еще шли, хоть и каким-то тяжелым ходом – Теперь пришла пора представить моего друга и компаньона, с которым мы расследовали немало славных и опасных дел. Я говорил вам о нем, а теперь назову его имя….

- Полноте, полноте, Холмс, не надо так пышно меня расхваливать, - заметил я. – Но Вам следовало бы все-таки сказать о самом главном!

- Конечно, дорогой доктор! Неужели Вы думаете, что старый Шерлок Холмс позволит упустить такую важную деталь? Мало того, в данной истории Ваш искрометный талант будет задействован как никогда. Господа, Ватсон является моим официальным биографом, и только из его заметок вы сможете почерпнуть всю правду о наших славных приключениях. Я всегда говорил: не верьте прессе, верьте только тому, что написано в рассказах Джеймса Ватсона. Конечно, порой он старался приукрашивать наши подвиги, но это говорит, без сомнения, о мастерстве писателя, не так ли, Ватсон?

- Холмс, несмотря на то, что жизнь неоднократно учила меня быть более практичным, честность как добродетель никогда не покидала меня – возразил я ему, совершенно не стесняясь посетителей – А вот Вы, любезный друг, скромничаете. Ни на йоту я не приукрасил Ваш гениальный талант!

- Стареем, стареем, друг мой! Впрочем, доброе слово и кошке приятно, не так ли… - Холмс наконец-то повернул голову в сторону посетителей.

- Наша фамилия Ульяновы, - почти на чистом английском произнесла женщина. – Мы происходим из дворянской семьи, хотя само дворянство получил только наш отец. Всему, что у нас было, мы обязаны только ему, поскольку мама наша занималась хозяйством. У отца была хорошая должность в Симбирске, губернском городе на Волге, откуда, собственно говоря, мы родом. Но так случилось, что идеи социал-демократии, приобретшие столь большую популярность в России в конце прошлого века, не обошли стороной нашу семью. Более того, наша семья - яркий пример противников старого режима. Увы, нам эта политическая борьба принесла только беды.

- Я не помню, писали ли наши газеты о каких-то подробностях, но что-то, без сомнения, доходило и до нас. Во всяком случае, утренние газеты не могли не испортить завтрак какими-нибудь кровавыми подробностями - отвечал мой друг женщине, а потом повернулся ко мне и спросил, - Ватсон, Вы ведь читали в свое время о громких процессах бунтовщиков?

- Миссис Ульянов, в наших газетах, конечно, писали о волнениях в России, но, поверьте, вряд ли туманный Альбион так близко к сердцу воспринимает все ваши перевороты.

- Мистер Холмс, мистер Ватсон, мы приехали за столько миль из такой дали вовсе не для того, чтобы говорить с вами о политике. Нас интересует совсем не это. Хотя то, что ждет Россию в недалеком будущем, как нам кажется, всколыхнет и Европу. Подумайте об этом.

- И, поверьте, то, о чем мы сейчас говорим, должно остаться строго между нами, - в разговор вступил мужчина, по которому было видно, что нервы его совсем сдали - Мы с сестрой так устали от всей этой проклятой революции, что уже не имеем никакого желания говорить о ней. Одно могу сказать – если там узнают о том, что мы были у вас, никакое родство с Лениным нас не спасет!

- Подождите, вы родственники вашего главного бунтаря Ленина? – изумился Холмс.

- Да, это наш брат, его настоящая фамилия Ульянов. – пояснила женщина.

- Если вы, господа, не знаете, этой зимой брат умер. Его смерть потрясла всю страну. Долгая и продолжительная болезнь, тяготы и изматывающая работа не могли не стать причиной смерти, но мы не верим, что не все так просто и просим вас открыть правду, - продолжил мужчина.

- Дмитрий - обратилась женщина к брату - мы с тобой договорились, что не будем давать никаких оценок происшествию, а попросим уважаемого сыщика помочь нам.

- Да, мистер Холмс, Мария права, мне надо воздержаться от оценок произошедшего. Мы готовы оплатить Вашу работу и работу доктора Ватсона. Также мы оплатим вам дорогу туда и обратно и все издержки, - поспешила добавить женщина.

- Вы не волнуйтесь, мы порядочные люди и правда нам дороже всяких денег. Вы не волнуйтесь, то, что мы вам передадим – наши личные сбережения, и никоим образом не связано с революцией, - поддержал сестру брат. – Эти украшения стоят немало, а куплены они еще до переворота.

- Вы сказали, что смерть вашего брата всколыхнуло общественное мнение, не так ли? – спросил я. – Народ также не поверил, что смерть вашего брата произошла вследствие болезни, или есть иные версии случившегося? Я как доктор хотел бы ознакомиться с заключениями экспертов.

- Доктор Ватсон, говоря о медицинских заключениях, все они, на наш взгляд, подтасованы. Важен и еще один момент, так это клевета на нашего брата. Нам бы не хотелось говорить о некоторых моментах его жизни, точнее, о той безудержной лжи, которую пытаются вынести наружу некоторые господа журналисты, но совершенно очевидно, что у Владимира не могло быть тех болезней, которые ему приписывают. Но официальные заключения я вам предоставлю. Мы заблаговременно перевели их, - женщина говорила все с большим трудом, спазмы стягивали ее горло.

- Сестра не сказала еще о том, что болезнь Владимира стала большой неожиданностью для семьи. Да, он был нездоров, как и мы все в этом мире. Вы, доктор Ватсон, не можете этого не знать. Что и говорить: большой авторитет у народа и планетарная значимость для общества сделали моего брата уникальной личностью - дополнил сестру брат.

- То есть, народ ваших подозрений не разделяет? Он, как всегда принимает за чистую монету, что ему преподносят?– долго молчавший Холмс вернулся из своих мыслей.

- Народу, как вы понимаете, господа, можно наврать, что угодно. Столько времени его кормили обещаниями о счастливой жизни. Они извратили идеи нашего брата, а теперь лгут народу, что любимый вождь умер от тяжелейшей работы на его благо - женщина взволновалась не на шутку, и мне пришлось дать ей успокоительное.

- Господа, по правде сказать, я пока не вижу, чем вам помочь. Мне надо все хорошо обдумать - заявил Холмс, давая понять, что на данный момент разговор закончен – Вы предлагаете ехать в Россию, но я вижу определенную опасность такого путешествия. Предлагаю вернуться к этому вопросу вечером. Станция подземки, как вы убедились, находится совсем недалеко от нас, и путь не будет для вас обременительным. Будем вас ждать. Да, да, ждать.